После свержения тирании тридцати и вос­становления в Афинах демократии Сократ был обвинен в безбо­жии. Обвинение исходило от трагического поэта Мелета, богатого кожевника Анита и оратора Ликона. В диалоге «Менон» Платон сообщает, что Анит, демократ, изгонявшийся из Афин тридцатью тиранами и участник их ниспровержения, выказывает крайнюю не­приязнь перед софистами, говоря, что «софисты-это очевидная гибель и порча для тех, кто с ними водится» (91 С) Когда Сок­рат, приведя в пример заурядных детей выдающихся афинян, вы­сказывает уверенность, что «добродетели обучить нельзя» (94 Е) Анит грубо его обрывает, после чего Сократ с горечью замечает, что Анит думает, что и он, Сократ, подобно софистам губит людей, В диалоге «Эвтифрон» Сократ говорит случайно встреченному им Эвтифрону, что некий Мелет, человек, по-видимому, молодой и не­значительный, написал на него, Сократа, донос, где обвиняет его в том, что он развращает юношество, выдумывая новых богов и ниспровергая старых. Эвтифрон успокаивает Сократа. Однако весной 399 г. до н. э. философ предстал перед гелиеей-судом присяжных. В качестве обвинителя выступил Мелет, заявивший, что клятвенно обвиняет Сократа в том, что «он не чтит богов, ко­торых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество; и наказание за то-смерть» Для ус­пеха своего обвинения Мелет должен был набрать по крайней мере пятую часть голосов тех, кто заседал в Гелие. В ответ на обвинение Сократ произнес свою защитительную речь, в кото­рой опровергал выдвинутые против него обвинения, после чего был признан виновным уже большинством голосов. Теперь Сократу надо было самому себе назначить наказание. Он пред­ложил присудить ему пожизненный бесплатный обед в Пританее вместе с олимпийскими чемпионами, а в крайнем случае – штраф в одну мину, после чего присяжные осудили Сократа на казнь еще большим количеством голосов. Тогда Сократ произнес свою третью речь, сказав, что он уже стар (ему было тогда 70 лет) и не боится смерти, которая есть или переход в небытие, или жизнь в Аиде, где он встретится с Гомером и другими выдающи­мися людьми. В памяти же потомства он, Сократ, навсегда оста­нется мудрецом, тогда как его обвинители пострадают (и в самом деле они, согласно Плутарху, повесились). Все три речи Сократа содержатся в платоновском произведении «Апология Сократа».

Сократа должны были казнить сразу, но накануне суда из Афин ушел на остров Делос корабль с ежегодной религиозной миссией. До возвращения корабля казни запрещались обычаем. В ожидании казни Сократу пришлось тридцать дней про­вести в тюрьме. Накануне ее ранним утром к Сократу, подкупив тюремщика, пробирается его друг Критон, сообщивший, что стра­жи подкуплены и Сократ может бежать. Сократ отказался, считая, что надо повиноваться установленным законам, иначе он уже эмигрировал бы из Афин. И хотя теперь его осудили несправед­ливо, закон надо чтить. Об этом мы узнаём из платоновского диалога «Критон». В диалоге же «Федон» Платон повествует о последнем дне жизни Сократа. Этот день Сократ провел со своими учениками. Он говорит им, что не боится смерти, потому что был к ней подготовлен всей своей философией и образом жизни. Ведь само философствование, по его убеждению, есть не что.иное, как умирание для земной жизни и подготовка к осво­бождению бессмертной души от ее смертной телесной оболочки. Вечером пришла жена Ксантиппа, пришли родственники Сократа, привели его трех сыновей. Он с ними простился и отпустил их. Затем в присутствии своих учеников Сократ выпил чашу ра­стительного яда. Согласно Платону, Сократ скончался тихо. Его последними словами была просьба принести петуха в жертву Асклепию. Такую жертву обычно приносили богу медицины вы­здоровевшие. Сократ же хотел этим подчеркнуть, что смерть тела – это выздоровление души. Нетрудно заметить, что «федо – новский» Сократ по-другому представляет себе смерть, чем Со­крат из «Апологии». Это неудивительно. Сократ из «Апологии» ближе к историческому Сократу. В «Федоне» же Платон приписал Сократу уже свои, более идеалистические взгляды, вложив в его уста свои четыре доказательства бессмертия души. Такова внешняя сторона жизни и смерти Сократа. Внутренняя жизнь Сократа. Сократ любил задумчивую созер­цательность. Нередко он настолько уходил в самого себя, что становился неподвижным и отключался от внешнего мира. В пла­тоновском диалоге «Пир» Алкивиад рассказывает, что однажды во время осады Потидеи Сократ задумавшись простоял, нс сходя с места, сутки. Сократ пережил духовную эволюцию. Ему ни­когда не приходило в голову, что он мудр, пока на вопрос одного его почитателя, есть ли кто мудрее Сократа, дельфийский оракул ответил, что нет, чем Сократ был очень озадачен. Желая опровер­гнуть пифию, Сохрат стал общаться с теми, кого считал умнее себя, но с удивлением увидел, что мудрость этих людей кажу­щаяся. Но и тогда Сократ не возгордился. Он решил, что Аполлон устами пифии хотел сказать, что Сократ мудрее других не потому, что он действительно мудр, а потому, что он знает, что его муд­рость ничего не стоит перед мудростью бога. Другие же не мудры, потому что думают, что они что-то знают. Сократ так формули­рует свое превосходство над другими людьми: «Я знаю, что я ничего не знаю».

«Энциклопедия Смерти. Хроники Харона»

Часть 2: Словарь избранных Смертей

Умение хорошо жить и хорошо умереть - это одна и та же наука.

Эпикур

СОКРАТ

(470/469-399 до н.э.) - древнегреческий философ

Сократ был приговорен к смертной казни по официальному обвинению за "введение новых божеств и за развращение молодежи в новом духе", то есть за то, что мы сейчас называем инакомыслием. В процессе над философом приняло участие около 600 судей. За смертную казнь проголосовали 300 человек, против 250. Сократ должен был выпить "государственный яд" - цикуту (Conium maculatum, болиголов пятнистый). Ядовитым началом в нем является алкалоид конин. Этот яд вызывает паралич окончаний двигательных нервов, очевидно, мало затрагивающий полушария головного мозга. Смерть наступает из-за судорог, приводящих к удушью. Некоторые специалисты, правда, считают, что цикутой называли не болиголов, а вех ядовитый (Cicuta Virosa), в котором содержится ядовитый алкалоид цикутотоксин. Впрочем, сути дела это не меняет.

По некоторым причинам казнь Сократа была отложена на 30 дней. Друзья уговаривали философа бежать, но он отказался.

Как повествует ученик и друг Сократа Платон, последний день философа прошел в просветленных беседах о бессмертии души. Причем Сократ так оживленно обсуждал эту проблему с Федоном, Симмием, Кебетом, Критоном и Аполлодором, что тюремный прислужник несколько раз просил собеседников успокоиться: оживленный разговор, дескать, горячит, а всего, что горячит, Сократу следует избегать, иначе положенная порция яда не подействует и ему придется пить отраву дважды и даже трижды.

Собственно говоря, весь месяц со дня вынесения приговора до дня казни был для Сократа сплошным монологом в диалогах о сущности смерти. Зачин был дан на суде, когда после вынесения приговора Сократ сказал: "...Похоже, в самом деле, что все произошло к моему благу, и быть этого не может, чтобы мы правильно понимали дело, полагая, что смерть есть зло...

Умереть, говоря по правде, значит одно из двух: или перестать быть чем бы то ни было, так что умерший не испытывает никакого ощущения от чего бы то ни было, или же это есть для души какой-то переход, переселение ее отсюда в другое место... И если бы это было отсутствием всякого ощущения, все равно что сон, когда спят так, что даже ничего не видят во сне, то смерть была бы удивительным приобретением. Мне думается, в самом деле, что если бы кто-нибудь должен был взять ту ночь, в которую он спал так, что даже не видел сна, сравнить эту ночь с остальными ночами и днями своей жизни и, подумавши, сказать, сколько дней и ночей прожил он в своей жизни лучше и приятнее, чем ту ночь, то, я думаю, не только всякий простой человек, но и сам Великий царь нашел бы, что сосчитать такие дни и ночи сравнительно с остальными ничего не стоит. Так если смерть такова, я со своей стороны назову ее приобретением, потому что таким-то образом выходит, что вся жизнь ничем не лучше одной ночи".

Накануне казни-самоубийства Сократ признался своим друзьям в том, что он полон радостной надежды,- ведь умерших, как гласят старинные предания, ждет некое будущее. Сократ твердо надеялся, что за свою справедливую жизнь он после смерти попадет в общество мудрых богов и знаменитых людей. Смерть и то, что за ней последует, представляют собой награду за муки жизни. Как надлежащая подготовка к смерти, жизнь - трудное и мучительное дело.

"Те, кто подлинно предан философии,- говорил Сократ,- заняты, по сути вещей, только одним - умиранием и смертью. Люди, как правило, это не замечают, но если это все же так, было бы, разумеется, нелепо всю жизнь стремиться к одной цели, а потом, когда она оказывается рядом, негодовать на то, в чем так долго и с таким рвением упражнялся".

Комментируя идеи великого грека, исследователь античной философии В. Нерсесянц пишет: "Подобные суждения Сократа опираются на величественное и очень глубокое, по его оценке, сокровенное учение пифагорейцев, гласившее, что "мы, люди, находимся как бы под стражей и не следует ни избавляться от нее своими силами, ни бежать". Смысл пифагорейского учения о таинстве жизни и смерти состоит, в частности, в том, что тело - темница души (эта идея принадлежит Филолаю) и что освобождение души от оков тела наступает лишь со смертью.

Поэтому смерть - освобождение, однако самому произвольно лишать себя жизни нечестиво, поскольку люди - часть божественного достояния, и боги сами укажут человеку, когда и как угодна им его смерть. Закрывая таким образом лазейку для самоубийства как произвольного пути к освобождению, пифагорейское учение придает жизни напряженный и драматический смысл ожидания смерти и подготовки к ней.

Рассуждая в духе пифагорейского учения, Сократ считал, что он заслужил свою смерть, поскольку боги, без воли которых ничего не происходит, допустили его осуждение. Все это бросает дополнительный свет на непримиримую позицию Сократа, на его постоянную готовность ценой жизни отстоять справедливость, как он ее понимал. Подлинный философ должен провести земную жизнь не как попало, а в напряженной заботе о дарованной ему бессмертной душе.

Сократовская версия жизни в ожидании смерти была не безразличием к жизни, но, скорее, сознательной установкой на ее достойное проведение и завершение. Ясно поэтому, как трудно приходилось его противникам, которые, столкнувшись с ним, видели, что обычные аргументы силы и приемы устрашения не действуют на их оппонента. Его готовность к смерти, придававшая невиданную прочность и стойкость его позиции, не могла не сбить с толку всех тех, с кем он сталкивался в опасных стычках по поводу полисных (городских, в смысле: государственных) и божественных дел. И смертный приговор, так логично завершивший жизненный путь Сократа, был в значительной мере желанным и спровоцированным им самим исходом. Смерть Сократа придала его словам и делам, всему, что с ним связано, ту монолитную гармоничную целостность, которая уже не подвержена коррозии времени...

Сократовский случай преступления позволяет проследить трудные перипетии истины, которая входит в мир как преступница, чтобы затем стать законодательницей. То, что в исторической ретроспективе очевидно для нас, было - в перспективе - видео и понятно самому Сократу: мудрость, несправедливо осужденная в его лице на смерть, еще станет судьей над несправедливостью. И, услышав от кого-то фразу: "Афиняне осудили тебя, Сократ, к смерти", - он спокойно ответил: "А их к смерти осудила природа".

Свой последний день философ провел так же спокойно, как и предшествующие. На закате, оставив друзей, Сократ удалился на предсмертное омовение. Согласно орфико-пифагорейским представлениям, омовений это имело ритуальный смысл и символизировало очищение тела от грехов земной жизни. Совершив омовение, Сократ вернулся к друзьям и родным. Наступил момент прощания. Родные получили от философа последние наставления, после чего он попросил их вернуться домой. Друзья остались с Сократом до конца. Когда принесли цикуту в кубке, философ спросил у тюремного служителя: - Ну, милый друг, что мне следует делать? Служитель сказал, что содержимое кубка надо испить, затем ходить, пока не возникнет чувства тяжести в бедрах. После этого нужно лечь. Мысленно совершив воздаяние богам за удачное переселение души в иной мир, Сократ спокойно и легко выпил чашу до дна. Друзья его заплакали, но Сократ попросил их успокоиться, напомнив, что умирать должно в благоговейном молчании.

Он походил немного, как велел служитель, а когда отяжелели ноги, лег на тюремный топчан на спину и закутался. Тюремщик время от времени подходил к философу и трогал его ноги. Он сильно сжал стопу Сократа и спросил, чувствует ли тот боль? Сократ ответил отрицательно. Надавливая на ногу все выше и выше, служитель добрался до бедер. Он показал друзьям Сократа, что тело его холодеет и цепенеет, и сказал, что смерть наступит, когда яд дойдет до сердца. Внезапно Сократ откинул одеяние и сказал, обращаясь к одному из друзей: "Критон, мы должны Акслепию петуха. Так отдайте же, не забудьте". Это были последние слова философа. Критон спросил, не хочет ли он сказать еще что- нибудь, но Сократ промолчал, а вскоре тело его вздрогнуло в последний раз.

Любопытный комментарий к последним словам греческого мыслителя принадлежит Ницше: "Я восхищаюсь храбростью и мудростью Сократа во всем, что он делал, говорил - и не говорил. Этот насмешливый и влюбленный афинский урод и крысолов, заставлявший трепетать и заливаться слезами заносчивых юношей, был не только мудрейшим болтуном из когда-либо живших: он был столь же велик в молчании. Я хотел бы, чтобы он и в последнее мгновение жизни был молчаливый,- возможно, он принадлежал бы тогда к еще более высокому порядку умов. Было ли то смертью или ядом, благочестием или злобой - что-то такое развязало ему в это мгновение язык, и он сказал: "О, Критон, я должен Асклепию петуха".

Это смешное и страшное последнее слово значит для имеющего уши: "О, Критон, жизнь-это болезнь!" Возможно ли! Такой человек, как он, проживший неким солдатом весело и на глазах у всех,- был пессимист! Он только сделал жизни хорошую мину и всю жизнь скрывал свое последнее суждение, свое сокровеннейшее чувство! Сократ, Сократ страдал от жизни! И он отомстил еще ей за это - тем таинственным, ужасным, благочестивым и кощунственным словом!"

В ожидании смерти Сократ после суда провел в тюрьме долгих 30 дней. Дело в том, что еще накануне суда на остров Делос отплыл корабль с феорией, священным посольством. Наступили дни делосского праздника Аполлона. Смертные казни в Афинах в такие праздники приостанавливались до возвращения феории обратно.

Делии справлялись раз в четыре года. Ионийские города посылали на Делос, родину Аполлона, торжественные делегации с хорами из лучших певцов. Афинское посольство направлялось туда на корабле «Делиас», том самом, на котором плыл сам легендарный Тесей, сын афинского царя Эгея. Предание гласило, что Тесей вместе с семью юношами и семью девушками в качестве дани на «Делиасе» отправился на Крит к царю Миносу. Юноши и девушки обычно приносились в жертву критскому чудовищу Минотавру. Но Тесей убил его и положил конец кровавой дани. Тогда-то афиняне и дали Аполлону обет справлять в память о подвиге Тесея Делии. Обет неукоснительно соблюдался ими. Это и отодвинуло казнь Сократа на целый месяц.

В тюрьме Сократ пребывал в обычном для него светлом и бодром настроении. Его навещали родные и друзья. И до самого заката солнца последнего тюремного дня Сократа продолжались беседы - о жизни и смерти, добродетелях и пороках, законах и полисе, богах и бессмертии души.

Отсрочка казни дала Сократу возможность еще раз продумать смысл того божественного призвания, которое определило его жизненный путь и занятия.

Себя Сократ считал служителем светлого бога Аполлона. На протяжении долгой жизни не раз ему снился один и тот же сон. Картина сновидений менялась, но слова во сне звучали те же самые: «Сократ, твори и трудись на поприще Муз». Прежде Сократ считал эти слова из сновидений божественным призывом и советом заниматься философией, поскольку в сфере Муз она, по мнению Сократа, была высочайшим из искусств. Но теперь, в ожидании казни, Сократ стал сомневаться, правильно ли он истолковал ранее смысл призыва в повторявшихся сновидениях, не приказывал ли ему этот божий призыв заняться обычным искусством, т. е. поэтическим творчеством. И вот, повинуясь новой версии толкования своих прежних сновидений, Сократ сочинил гимн в честь богов-близнецов Аполлона и Артемиды. Согласно Диогену Лаэртскому, начало этого гимна звучало так:

Поклон Аполлону и Артемиде священным,

Брату поклон и сестре!

Но поэзия трудно давалась старому философу. «...Почтив бога, я понял, - признавался Сократ, - что поэт - если только он хочет быть настоящим поэтом - должен творить мифы, а не рассуждения. Сам же я даром воображения не владею...» (Платон. Федон, 61 b). Поэтому, продолжая свое очищение поэтическим искусством, Сократ переложил стихами несколько басен Эзопа, Диоген Лаэртский приводит первые две строчки одного из этих стихов:

О добродетели вы не судите мудростью массы,-

Так говорил коринфянам однажды Эзоп.

В тюрьме Сократа часто навещал его старый друг Критон, который «ублаготворил», как он выразился, тюремного сторожа и добился его расположения. Накануне возвращения священного посольства с Делоса Критон стал настойчиво склонять Сократа к побегу из тюрьмы. Детали побега были уже продуманы его организаторами, друзьями Сократа. «Да и не так много требуют денег те, кто берется спасти тебя и вывести отсюда»,- уговаривал Сократа его друг. Кроме самого Критона, дать деньги для побега пожелали фессалийцы Симмий и Кебет, да и другие сторонники Сократа. Конечно, признался Критон, организаторам побега приходится считаться с известным риском. На них, видимо, донесут, но друзья Сократа твердо решили спасти его. Скорее всего, заметил Критон, на доносчиков, этот «дешевый народ», и вовсе не понадобится много денег.

Желая уговорить Сократа, Критон сослался на несправедливость приговора, напомнил об ответственности перед семьей и малолетними детьми, остающимися в нужде и без поддержки. Побег же будет успешным, и Сократ найдет приют у преданных друзей в Фессалии.

Привел Критон и такой довод. Отказ Сократа от побега бросит, мол, тень и на его друзей. Большинство станет говорить, что друзья отшатнулись от Сократа в трудный час, пожалели денег и усилий для его спасения.

С предложением и доводами Критона Сократ не согласился. Бегство из тюрьмы было для него совершенно неприемлемо. Это было бы, по его мнению, бесчестным и преступным поступком, несправедливостью и злом. Хотя большинство и в состоянии убить нас, заметил Сократ; однако в вопросе о добродетельном, справедливом и прекрасном следует руководствоваться не мнением большинства, а мнением людей разумных и самой истиной. «...Согласно или не согласно с этим большинство, пострадаем ли мы от этого больше или меньше, чем теперь, все равно,- считал Сократ,- несправедливый поступок есть зло и позор для совершающего его, и притом во всех случаях» {Платон. Критон, 49 b).

Цель, даже высокая и справедливая, не оправдывает, по мнению Сократа, низких и преступных средств. И он считал недопустимым отвечать несправедливостью и злом на чужую несправедливость и зло. Сократ не раз высказывал ту мысль, что лучше претерпеть чужую несправедливость, чем самому творить ее. Воздавать злом за зло - несправедливо, полагал Сократ, расходясь в оценке этого ключевого этического момента с мнением большинства своих современников. В данном отношении его позиция довольно близка к последующей этике непротивления злу насилием.

Критику мотивов бегства из тюрьмы Сократ в дальнейшем ведет от имени Законов, как если бы последние собственной персоной явились в тюремную камеру, чтобы своим авторитетом и личным вмешательством предотвратить замышляемое преступление. «Тогда посмотри вот как,- говорит Сократ Критону,- если бы, чуть только собрались мы отсюда удрать - или как бы мы это там ни назвали,- вдруг пришли Законы и само Государство и, заступив нам дорогу, спросили: ,Скажи-ка, Сократ, что это ты задумал? Не замыслил ли ты поступком, который собираешься совершить, погубить, насколько это от тебя зависит, нас, Законы, и все Государство? Или, по-твоему, еще может стоять целым и невредимым то государство, в котором судебные приговоры не имеют никакой силы, но по воле частных лиц становятся недействительными и отменяются?”» (Там же, 50 b).

Законы ставят Сократа перед альтернативой: если он погибнет в соответствии с приговором, он кончит свою жизнь, обиженный людьми, а не Законами; если же он убежит из тюрьмы, позорно воздав обидой за обиду и злом за зло, то нарушит свои обязанности гражданина перед Государством и Законами и причинит им ущерб. Такое преступление навлечет па него гнев не только земных, но и божественных законов: ведь Законы Аида, куда переселяется каждый после смерти,- родные братья здешних, земных Законов.

Эту речь Законов, признается Сократ, он слышит так же явственно и отчетливо, как корибантам - жрецам Великой Матери богов - во время их экстатических оргий слышатся звуки небесных флейт.

Аргументы, вкладываемые Сократом в уста Законов, это, по существу, лишь наглядная и драматическая форма выражения тех же самых положений, которыми он последовательно руководствовался на протяжении всей своей жизни до суда и на самом процессе. Поэтому бегство из тюрьмы для него было бы такой же изменой себе и своему делу, как и примиренческая по отношению к обвинителям и судьям позиция на суде. Согласие на смерть - необходимое и неизбежное условие борьбы за справедливость, если, конечно, эта борьба серьезна и принципиальна. Именно такой была жизненная и философская борьба Сократа. И когда настал час оплаты последних жизненных счетов, он был давно и твердо готов к смерти.

Существенным мотивом против побега из тюрьмы был полисный патриотизм Сократа, его глубокая и искренняя привязанность к родному городу. У 70-летнего философа было достаточно времени уяснить свои взаимоотношения с Афинами. Вся долгая предшествующая жизнь его, если не считать участия в трех военных походах и одну отлучку из города во время праздника Посейдона на Истме, прошла в Афинах. Не все в афинской политике нравилось Сократу. Мы уже были свидетелями ряда его драматических столкновений с афинскими правителями и демосом. Но все его критические выпады против афинских порядков и ссылки на Спарту и Крит как примеры благоустроенных государств неизменно оставались в границах и горизонте его полисного патриотизма. Преданность родному полису и его законам была для Сократа высшей этической нормой взаимоотношений гражданина и полиса в целом.

Обвинители Сократа вовсю, конечно, использовали стойкую молву о его проспартанских настроениях, выдавая их за проявление враждебности к афинскому полису, его устоям и нравам. Это было злостной и нечистоплотной игрой на патриотических чувствах афинского демоса. Если какие-то черты спартанского пли критского государственного строя и нравились Сократу, из этого вовсе не следовало, будто он предпочитает эти полисы своему родному, Его реформаторская критичность была нацелена на разумное и справедливое, как он понимал, ведение государственных дел, а не на причинение ущерба Афинам. Жизнь и особенно смерть Сократа не оставляют сомнений па этот счет.

Последний день Сократа прошел, судя по платоновскому «Федону», в просветленных беседах о бессмертии души. Причем Сократ так оживленно обсуждал эту проблему с Федоном, Симмием, Кебетом, Критоном и Апол-лодором, что тюремный прислужник несколько раз просил собеседников успокоиться: оживленный разговор, дескать, горячит, а всего, что горячит, Сократу следует избегать, иначе положенная порция яда не подействует и ему придется пить отраву дважды и даже трижды. Подобные напоминания лишь актуализировали тему беседы.

Сократ признался своим друзьям в том, что он полон радостной надежды,- ведь умерших, как гласят старинные предания, ждет некое будущее. Сократ твердо надеялся, что за свою справедливую жизнь он после смерти попадет в общество мудрых богов и знаменитых людей. Смерть и то, что за ней последует, представляют собой награду за муки жизни. Как надлежащая подготовка к смерти жизнь - трудное и мучительное дело. «Те, кто подлинно предан философии,- говорил Сократ,- заняты, по сути вещей, только одним - умиранием и смертью. Люди, как правило, этого не замечают, но если это все же так, было бы, разумеется, нелепо всю жизнь стремиться к одной цели, а потом, когда она оказывается рядом, негодовать на то, в чем так долго и с таким рвением упражнялся!» (Платон. Федон, 64).

Подобные суждения Сократа опираются на величественное и очень глубокое, по его оценке, сокровенное учение пифагорейцев, гласившее, что «мы, люди, находимся как бы под стражей и не следует ни избавляться от нее своими силами, ни бежать» (Там же, 62 b). Смысл пифагорейского учения о таинстве жизни и смерти состоит, в частности, в том, что тело - темница души и что освобождение души от оков тела наступает лишь со смертью. Поэтому смерть - освобождение, однако самому произвольно лишать себя жизни нечестиво, поскольку люди - часть божественного достояния, и боги сами укажут человеку, когда и как угодна им его смерть. Закрывая таким образом лазейку для самоубийства как произвольного пути к освобождению, пифагорейское учение придает жизни напряженный и драматический смысл ожидания смерти и подготовки к ней.

Рассуждая в духе пифагорейского учения, Сократ считал, что он заслужил свою смерть, поскольку боги, без воли которых ничего не происходит, допустили его осуждение. Все это бросает дополнительный свет на непримиримую позицию Сократа, па его постоянную готовность ценой жизни отстоять справедливость, как он ее понимал. Подлинный философ должен провести земную жизнь не как попало, а в напряженной заботе о дарованной ему бессмертной душе.

Сократовская версия жизни в ожидании смерти была не безразличием к жизни, но, скорее, сознательной установкой на ее достойное проведение и завершение. Ясно поэтому, как трудно приходилось его противникам, которые, столкнувшись с ним, видели, что обычные аргументы силы и приемы устрашения не действуют на их оппонента. Его готовность к смерти, придававшая невиданную прочность и стойкость его позиции, не могла не сбить с толку всех тех, с кем он сталкивался в опасных стычках по поводу полисных и божественных дел. И смертный приговор, так логично завершивший жизненный путь Сократа, был в значительной мере желанным и спровоцированным им самим исходом. Смерть Сократа придала его словам и делам, всему, что с ним связано, ту монолитную и гармоничную цельность, которая уже не подвержена коррозии времени. Сократ, кончивший свою жизнь по-другому, был бы другим Сократом - не тем, кто вошел в историю и заметен в ней отовсюду.

Смертный приговор Сократу как преступнику осудил в глазах афинян и представленную им истину как преступницу. Смысл сократовской масштабности - жизни, учения и смерти Сократа - как раз и состоит в том, что происшедшее с ним в новом свете обнажило внутреннее напряжение и тайную связь между истиной и преступлением, позволило увидеть осуждение философской истины не как простую судебную ошибку или недоразумение, по как принцип в ситуации столкновения индивида и полиса. Сократовский случай преступления позволяет проследить трудные перипетии истины, которая входит в мир как преступница, чтобы затем стать законодательницей. То, что в исторической ретроспективе очевидно для нас, было - в перспективе - видно и понятно и самому Сократу: мудрость, несправедливо осужденная в его лице на смерть, еще станет судьей над несправедливостью. И, услышав от кого-то фразу: «Афиняне осудили тебя, Сократ, к смерти»,- он спокойно ответил: «А их к смерти осудила природа».

Последний день Сократа клонился к закату. Настало время последних дел. Оставив друзей, Сократ удалился на омовение перед смертью. Согласно орфическим и пифагорейским представлениям, подобное омовение имело ритуальный смысл и символизировало очищение тела от грехов земной жизни.

После омовения Сократ попрощался с родными, дал им наставления и велел возвращаться домой.

К этому времени тюремщик напомнил, что пора выпить яд.

Ранее в Афинах приговоренного к смерти сбрасывали со скалы. Но с прогрессом нравов и, видимо, с увеличением числа смертных приговоров цивилизовалась и процедура их исполнения. Во времена Сократа приговоренный к смерти в назначенное время выпивал чашу растертой ядовитой цикуты (болиголова).

Когда принесли цикуту, Сократ, мысленно совершив возлияние богам за удачное переселение души в иной мир, спокойно и легко выпил чашу до дна. Друзья его заплакали, но Сократ попросил их успокоиться, напомнив, что умирать должно в благоговейном молчании.

Он еще немного походил, а когда отяжелели ноги, лег на тюремный топчан и закутался. Затем, раскрывшись, сказал: «Критон, мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудьте» (Там же, 118). Это были последние слова Сократа. Жертвоприношение петуха сыну Аполлона Асклепию, богу врачевания, обычно полагалось за выздоровление. Сократ же имел в виду выздоровление своей души и ее освобождение от бренного тела.

Сократ – древнегреческий философ, который совершил самую настоящую «революцию» в философии. Но великие умы той эпохи совершенно не желали понимать и принимать его новые взгляды на такую древнюю науку, как философия. Они обвинили Сократа в богохульстве, в растлении малолетних умов, в введении новых божеств и приговорили его к смертной казни. Но Сократ, как свободный гражданин своей страны, сам предпочёл выпить приготовленный для него яд. Так каким же ядом был отравлен великий древнегреческий философ?

Растёт на Алтае ничем не примечательное и самое обыкновенное растение цикута. С виду самая обычная трава. Если бы не одно но. Цикута – самое ядовитое растение во всём мире. И именно её ядом и был отравлен Сократ. У цикуты много и других, народных, названий. Это и кошачья петрушка, и водяная бешеница, и гориголова, и свиная вошь. Есть у цикуты и ещё одно научное название – вёх ядовитый.

Цикута - многолетнее растение, которое чаще всего растёт вблизи воды. Весной цикута растёт очень быстро и на фоне других растений, которые только начинают набирать силу, выглядит очень привлекательно как для животных, так и для человека. Корневая система у цикуты развита очень слабо, поэтому выдернуть растение из земли не представляет никаких проблем. Цветёт растение во второй половине лета, а во время цветения выделяет специфический запах, который немного напоминает аромат сельдерея. Опознать растение очень просто. Если разрезать его корень или сломать стебель, то на поверхность выделится желтоватое вещество.

Ядовитой основой цикуты является цикутоксин, который относится к нейротоксинам, то есть при употреблении в пищу в первую очередь поражает центральную нервную систему. Через несколько минут после попадания цикутоксина в организм, человек ощущает тошноту, рвоту и сильные боли в животе. После этого у человека начинается очень сильное головокружение и судороги. Судороги мышц сердца и дыхательной системы приводят к смерти. Смертельная доза цикутоксина для человека внутривенно 7 миллиграмм на килограмм массы тела и 50 миллиграмм на килограмм массы тела при приёме внутрь. А вот в малых дозах цикутоксин оказывает седативное, успокаивающее действие, снижает двигательную активность и артериальное давление.

Цикутоксин очень устойчивое вещество. Оно без остатка растворяется в эфире, кипящей воде, хлороформе и в щелочных растворах. Разрушается цикутоксин только под действием концентрированных кислот.

Ядовито всё растение, но особенно его корневище. Именно в корнях цикуты ранней весной и поздней осенью накапливается столько яда, что съев всего несколько растений, от отравления может умереть корова или лошадь. Из – за своих ядовитых свойств цикута практически не применяется в медицине. Однако именно это растение в народной медицине используется в борьбе с раковыми заболеваниями. А вот древние египтяне использовали мазь с добавлением сока цикуты для увеличения молочных желёз. Ещё цикута применяется в борьбе с глистными инвазиями и при эпилепсии. Но такое лечение должно проходить под строгим контролем врача.

Учение которых породило по всей Греции гибельную безнравственность. Заменяя прежние правы и религию произвольными прихотями, оно ставило на место закона личную выгоду, внушало стремления к тирании , как самому завидному счастью, создало чуждую всяких убеждений риторику, приискивавшую хитрые технические средства оправдывать какие угодно мысли, гордившуюся тем, что умеет доставлять победу неправому делу. И действительно, из школы Сократа вышли самые горячие противники демократии, руководители аристократических заговоров Критий, Терамен, Алкивиад и Пифодор, архонт -эпоним, именем которого отмечался год беззаконий, год владычества Тридцати. А теперь ещё один ученик Сократа, знаменитый Ксенофонт , служил в том войске наемников, которое привел персидскому царевичу Киру Младшему спартанский военачальник.

Великий древнегреческий философ Сократ

Воспитатель таких учеников должен был казаться восстановленной демократии опасным учителем. Ей естественно было придти к мысли, что надо искоренить зло подавлением софистического преподавания. Демократы решили показать на Сократе пример, который напугал бы других. Тут не было заботы разбирать, подходят ли к нему те обвинения, какие были взводимы на всю новую софистическую философию . Он пал жертвою демократической реакции. Сократ был осужден на смерть не за свои политические убеждения, потому он что никогда не выказывал вражды к демократии, ни ослушания ей; и не по личной злобе он был избран жертвою, а только потому, что нужно было нанести удар приверженцам новых религиозных идей, и удар этот должен был быть тяжелым; а он был конечно тем тяжелее, чем выше стоял человек, на которого был направлен. Притом, в учении Сократа был элемент, действительно противоположный понятиям всего древнего мира. Сократ говорил, что человек должен не подчиняться безусловно законам, обычаям и понятиям своего государства, а следовать своим собственным мыслям, руководиться в своей политической деятельности собственными понятиями. В особенности опасно должно было казаться это основателям новой афинской демократии . Она не могла допустить, чтобы человек имел право уклоняться от своих гражданских обязанностей; не могла допустить учения, которое настаивало, что власть должна принадлежать только знающим философскую истину и что замещение должностей по жребию бросаемому всеми гражданами (как делалось в Афинах) – нелепость. Демократия не могла допустить, чтобы гражданин повиновался, как публично говорил о себе Сократ, своему внутреннему голосу (демону) более, чем афинскому правительству. Все эти причины и повели к смерти Сократа.

Суд над Сократом

Ремесло доносчиков находилось тогда в большом развитии; потому легко было найти материалы для обвинения. Руководимый вышеперечисленными мотивами Анит, один из вождей демократической партии, группировавшихся около Тразибула , и вместе с Анитом поэт Мелет и оратор Ликон внесли в восстановленный народный суд (гелиэю) обвинение против Сократа. В нём утверждалось, что деятельность Сократа опасна государству, что он внушает молодым людям вредные правила, учит их презирать нравственность и законы и стремится ввести вместо государственной религии почитание новых богов.

Анит, понесший при тирании Тридцати большие имущественные потери и старавшийся теперь исправить свои расстроенные денежные дела торговлей кожами, имел кроме политических мотивов и личную вражду против Сократа за то, что Сократ внушил его сыну отвращение к занятию отцовским промыслом. Мелет и Ликон, вероятно, принадлежали к числу людей, которых прежде оскорблял Сократ своею иронией, и, быть может, хотели теперь отомстить ему за обиды. Из «Воспоминаний о Сократе », написанных в защиту своего учителя Ксенофонтом через несколько лет после его смерти, мы видим, что обвинители приводили ряд мыслей, взятых из бесед Сократа, в доказательство, что он подрывал в молодых людях уважение к родителям, любовь к родным, выставлял смешным замещение должностей по жребию, доказывал превосходство аристократов над простолюдинами и так далее. Та часть обвинения, что он презирает народных греческих богов и вводит новых, выглядела обоснованной: Сократ отвергал антропоморфные элементы эллинской мифологии , и говорил о своем «демоне» в таких выражениях, из которых следовало, что он ставит самого себя безусловным судьею истины.

Речь Сократа на суде

Несмотря на тяжесть этих обвинений и на невыгодное для Сократа настроение гелиастов , он едва ли был бы осужден на смерть, если бы сам не раздражил против себя судей той речью, которой оправдывал себя. Очевидно, он сам хотел быть осужден на смерть, хотел избавить себя ею от предстоявших ему немощей и страданий старости: ему было тогда уже почти 70 лет. Сознавая честность и благородство своей жизни, Сократ не готовился к защите, и вместо того, чтобы опровергать доводы обвинителей или, как обыкновенно делалось, упрашивать суд жалобными мольбами, привести туда детей и родных для смягчения судей. Сократ произносил свою речь на суде гордым тоном уверенности в своей правоте, с бесстрашием выставлял свою деятельность безупречной, говорил, что он исполнял повеление дельфийского оракула , вменившего ему в обязанность исследование истины, пробуждение сознания о ней в себе и в других. В своей речи он утверждал, что заслужил признательность афинского народа, что если будет оправдан, то будет продолжать свою прежнюю деятельность, возложенную на него божеством; говорил судьям, что защищает себя не для своей, а для их пользы, потому что, осудив его, они сделали бы великий вред афинскому народу и тяжко согрешили бы пред богами. – Эта судебная речь, суть которой сохранена Платоном в «Апологии Сократа », была достойным завершением его благородной деятельности, наилучшим памятником ему.

Но и по тону, и по содержанию речь Сократа должна была произвести чрезвычайно дурное впечатление на судей, многие из которых видели в нем аристофановского развратителя молодёжи, другие ненавидели учителя и друга Крития и Алкивиада, некоторые имели против него личную вражду. Сократ стоял перед судьями не как обвиненный, а как повелитель; вместо того, чтобы защищать себя, он давал им наставления. При таких обстоятельствах, удивительно не то, что он был осужден, а то, что перевес на стороне обвинения был так незначителен, составлял всего пять или шесть голосов. «Сократ легко мог бы приобрести себе оправдание, если бы захотел льстить судьям или упрашивать их», – говорит Ксенофонт. Итак, приговор, объявившей его виновным, соответствовал его собственному желанию. Это видно и из того, как Сократ поступил после судебного голосования, признавшего его виновным. По афинским законам, признанный виновным имел право предлагать, чтобы наказание, которому он должен подвергнуться по закону, было заменено другим, менее тяжелым. Но Сократ воспользовался этим правом так, что его слова должны были увеличить раздражение судей. В своей новой речи, уже после приговора, он говорил:

«Итак, я должен сказать вам, какого наказания заслуживаю я, по моему мнению. По моему убеждению, я своею усердною и бескорыстною заботою сделать граждан мудрыми и добродетельными, оказал такую пользу афинскому государству, что заслуживаю получить пожизненное право обедать на государственный счет в Пританее, как победители на олимпийских играх и другие люди, заслуживающие признательность, государства. Да, я не могу признать, что я сделал что-нибудь дурное. И было бы неразумно, – продолжал Сократ, – если б я попросил себе изгнания или заключения в тюрьму – то есть, несомненно, бедствия, – вместо смерти, о которой я не знаю, бедствие она, или благо. Если б я был богат, то я предложил бы подвергнуть меня денежному штрафу; это не было бы бедствие. Но всех денег у меня только одна мина серебра; и я предлагаю взять с меня мину. Вот, впрочем, Платон и другие мои друзья говорят мне, чтоб я повысил цифру до тридцати мин, и хотят взять на себя поручительство. Потому я предлагаю, чтобы на меня был наложен штраф в тридцать мин, и подчиняюсь вашему приговору».

Называть себя заслужившим обеда в Пританее, самой высокой почести, какая могла быть получена афинским гражданином, – это должно было в устах осужденного казаться судьям насмешкою над судом, и они осудили Сократа на смерть, по предложению Мелета. Мудрец принял этот приговор с величайшим спокойствием: голос его демона молчал, не отклонял его от намерения умереть; потому Сократ полагал, что смерть не бедствие для него.

Смерть Сократа. Художник Ж. Л. Давид, 1787

Как умер Сократ

Обыкновенно смертные приговоры исполнялись немедленно. Но исполнение приговора над Сократом было отсрочено на тридцать дней, потому что перед тем временем, как он был произнесен, священный корабль отплыл с посольством на Делосский праздник, и по древнему обычаю не должно было до его возвращения осквернять город исполнением смертных приговоров. Сократ провел эти дни перед смертью в темнице. Его держали в оковах; но его друзьям и ученикам было дозволено посещать его, и он перед смертью по-прежнему вел свои наставнические беседы с ними. Некоторые из его друзей, – главным в этом деле был богатый гражданин Критон, – хотели, подкупив смотрителя тюрьмы, доставить узнику возможность бежать. Но как ни убеждали они Сократа спастись, он решительно отверг их просьбу. Сократ считал, что бегство было бы несогласно с его учением, опозорило бы его.

Когда прошло время отсрочки, он, беседуя с друзьями о бессмертии души, выпил кубок яда, и умер с невозмутимым, светлым спокойствием. Существенное содержание возвышенной предсмертной беседы Сократа изложено в диалоге Платона «Федон ». – Умирая, он сказал друзьям: «Мы все обязаны принести петуха в жертву благодарности богу Асклепию за мое исцеление: прошу вас, исполните это». Смысл этих предсмертных слов Сократа толкуют по-разному.

Смерть Сократа. Художник Ж. Б. Реньо, 1785

Так угас ярый свет, озаривший современникам и потомству пути, ведущие человека к истинному, не призрачному счастью. Как солнце под тропиками, Сократ до заката сохранил весь блеск своего величия; он умер в полной силе своего гения, с невозмутимым благородством души, как герой после победы, как мученик, запечатлевший своею смертью истину своего учения. Смерть была легка для Сократа, при блаженном его сознании, что он постоянно заботился совершенствовать себя и своих друзей.