20 марта 2017 года в Индии высокий суд штата Уттаркханд признал реки Ямуна (Джамна) и Ганг живыми существами, наделив их юридическими правами. Об этом сообщил во вторник, 21 марта, The Hindustan Times.
Теперь наносимый вред рекам будет приравниваться к ущербу человеку.
Суд в своём решении отметил, что реки является "юридическими и живыми существами, имеющими статус юридического лица со всеми вытекающими правами и обязанностями".
«Это означает, что отныне к рекам Ганг и Ямуна будут относиться как к живым людям, - объяснил один из адвокатов. - Но их интересы будут представлять специально отобранные люди».
Разбирательство началось после жалобы одного жителя о защите собственных интересов, в которой он обвинил правительства штатов Уттаракханд и Уттар-Прадеш в том, что те не предпринимают достаточных усилий по охране рек.
Ганг - третья по величине река мира, считается в индуизме священной. Её истоки находятся в штате Уттаркханд, она протекает по территории нескольких штатов и впадает в Бенгальский залив. Ганга – не просто река. Она обладает таинственными свойствами, которые не обнаружены ни у одной реки мира! Даже ученые признают уникальность ее вод. Воды Ганга используются для орошения и питья.
Ямуна - крупнейший приток Ганга, считалась в Индии чистейшей. Но по иронии судьбы чистейшая в духовном смысле река Индии в XX веке стала одной из самых грязных в мире. Ниже Дели Ямуна становится необыкновенно загрязненной, и ситуация усугубляется тем, что река здесь медленная, её воды большую часть года почти стоят, становясь грязными, не обновляясь.
Обе реки считаются священными среди миллионов индусов, которые купаются в них во время ритуалов, пьют воду и рассеивают прах усопших. Они подвержены массовому загрязнению вблизи населенных пунктов, в основном из-за сброса неочищенных сточных вод и промышленных отходов. Захват берегов этих священных рек и их загрязнение является сейчас большой проблемой.
Суд постановил, что урон от загрязнения рек юридически сопоставим с ущербом для человека и ведёт к соответствующим юридическим последствиям.
Как пояснил суд, такой необычный шаг был необходим, потому что священные реки, на которых проводятся индуистские обряды, фактически «теряли свою жизнь».
Суд уже назначил представителей рек.
В течение трёх месяцев будет создано Правление Ганга, а представлять интересы рек будут госсекретарь и генпрокурор штата Уттаракханд.
А также, в соответствии с этим же решением, судьи обязали Нью-Дели в течение 8 недель создать специальные органы, которые займутся вопросом очистки рек.
Для обоснования решения суд сослался на новозеландский пример.
15 марта река Уонгануи в Новой Зеландии, третья по величине в стране, стала первым водоёмом в мире, получившим те же юридические права, что и человек. Это решение было принято по требованию народа маори, почитающего реку. Таким образом, причиненный ей вред приравнивается к ущербу, нанесённому племени. Уонгануи также получила двух попечителей, от правительства страны и от племени.
И еще одна горячая новость!
Гималайским ледникам присвоен статус «живых существ»
Спустя несколько недель аналогичный статус был присвоен гималайским ледникам.
Индийский суд, в попытке предотвратить разрушение окружающей среды, признал гималайские ледники, озера и леса «юридическими лицами» - в качестве субъектов права наравне с живыми людьми.
Решением, направленным на расширение природоохранных мероприятий в горном регионе, суд наделил юридическими правами ледники Ганготри и Ямунотри. Эти ледники питают почитаемые в Индии реки Ганг и Ямуна, в марте получившие аналогичный статус.
«Права этих объектов должны быть эквивалентны правам человека, и любой ущерб или вред, причинённый им, должен рассматриваться как ущерб или вред, причинённый людям», - говорится в постановлении верховного суда гималайского штата Уттаракханд.
Ледник Ямунотри, который является источником реки Ямуны, сокращается с угрожающей скоростью. Ганготри, питающий Ганг и являющийся одним из крупнейших ледников в Гималаях, также стремительно убывает. «За 25 лет он отступил более чем на 850 метров», - отметили судьи Раджев Шарма и Алок Сингх.
Суд также распространил статус «живого существа» на участки гималайской окружающей среды, включая водопады, луга, озера и леса.
Активисты выразили надежду, что это действительно поможет их сохранению, а не останется лишь символическим жестом.
Реки – средоточие жизни. Издревле возле них возводились города и поселки, к их берегам была привязана хозяйственная деятельность человека, по водам плавали лодки и корабли. Они перевозили людей и товары.
В Индии реки всегда были также и средоточием религиозной жизни. Культ водных источников достиг в этой стране небывалого развития. Повсюду в жарком климате омовение, полное или хотя бы частичное, необходимо, как дыхание. Но даже тут человек, завершив непосильную работу, не находил в себе сил, чтобы дотащиться до воды и смыть пот и пыль, разъедавшие кожу. Даже тут, в Индии, понадобилось прибегнуть к мерам, заставлявшим людей совершать омовения. Это было необходимо, чтобы сохранить здоровье народа в целом. И меры эти ввела религия.
Верующие доверчивы. И если жрецы возводят что-либо в закон и говорят, что невыполнение его есть тяжкий грех, верующие не нарушают этого закона. У этого правила практически не было исключений в истории человечества. Особенно в древний период истории. И вот, когда было провозглашено, что омовение тела ведет к спасению души, так как вода смывает грехи, а божества – покровители рек – обладают дивной силой переносить души умерших людей прямо на небо, омовение стало актом священным, который приравнивался к ритуальному принесению воды в жертву богам. Век за веком появлялись все новые и новые правила и предписания, превращающие омовение в действо высокой религиозной значимости, и люди наконец усвоили эти законы как непреложные. В сознании каждого закрепилось представление о том, что река священна. И не только река – каждый источник, ведь там есть частичка эманации верховной спасительной силы. Все это нашло свое широкое отражение в великой «Махабхарате», эпосе, который служит своеобразным поэтическим итогом многих и многих веков развития человека. В нем содержатся перечисления тысяч названий так называемых тиртх – мест священных омовений на земле Индии. От одной тuртхи к другой шли знаменитые герои эпоса в своем непреклонном стремлении к спасению души, и в память их деяний к этим же тиртхам приходят паломники в современной Индии, страстно желая избавиться от всех грехов.
Статуи, изображающие богинь рек Ганги и Джамны
Джaмна – одна из великих священных рек. Тысячелетиями несет она свои воды мимо Дели. Тысячелетиями на ее берегах бурлит активная жизнь народа, и наряду с этим течет тихая жизнь, особая, храмовая жизнь, – в молитвах и религиозных церемониях.
Воду из Джамны приносят в каждый дом для обязательного омовения
Много раз сменялись правители на делийском троне, но жизнь простого народа не менялась. Он продолжал упорно держаться веры своих предков, видя в ней единственную поддержку, единственное прибежище. Он тоже жил своей жизнью безымянных героев, созидателей, великомучеников и фанатиков, он сражался в армиях всех императоров, погибал в стихийных и бесплодных восстаниях, возводил дивные города и умолял богов о помощи во всех случаях, когда не мог помочь никто на Земле, и из этого складывалось все его существование.
Вера предков была незыблема, и особенно вера в богинь-покровительниц. Она передавалась из поколения в поколение без изменений и новшеств. Некоторые сменили ее, приняв другое вероисповедание, но те, кто остался в ее лоне, поклонялись со всем рвением детей, верящих, что мать спасет от любой беды. Слово «мать» прибавлялось к имени каждой богини, и таких богинь-матерей у индийского народа столько, сколько деревень на индийской земле.
Богини рек, прудов и колодцев, богини дорог и перекрестков, богини болезней и страхов, богини угрожающие и благие, милостивые и карающие царили в душах людей и в храмах, требуя безоговорочной веры и почитания, готовности приходить в ужас и приносить жертвы.
Древнейшие эти культы живы и сейчас. Простой народ стекается к храмам богинь, жаждая, веря, умоляя и надеясь.
Я как-то приехала в храм богини Кали на берегу Джамны. Цветные флажки на высоких шестах развеваются у ворот этого храма, выходящих на оживленное шоссе. Перед храмом во дворе крытый алтарь – часовенка с изображением богини, и перед этим алтарем взрыхленная земля – место, где приносят кровавые жертвы – режут козлят и петухов. В самом храме тоже изображение богини – черная многорукая статуя в ожерелье из черепов и с высунутым языком – и масса мелких статуэток у ее ног и ярких литографий по стенам, изображающих других богов индуизма.
Богиня Кали, жаждущая крови (рис. С. Потабенко)
Страшные белые глаза горят – в пустые глазницы вставлены электрические лампы. Прихожане сидят на земляном полу перед жрецом, длинноволосым плотным мужчиной лет пятидесяти, и с непоколебимой верой исполняют все, что он велит. Подходят к нему поочередно, пьют воду, которую он наливает им в ладони, излагают в двух-трех скупых горьких фразах суть своей беды и, словно истинное озарение, словно божественную панацею от всех скорбей, повторяют слова короткой молитвы, которые он казенно выбалтывал привычной скороговоркой. Этот жрец считается великим святым, мне сказали, что ему уже сто пятьдесят лет и что он ничего никогда не ест.
Один из молящихся сказал нам, что нет того горя, от которого не смог бы избавить этот святой, что к нему приходят не только жители Дели, но и люди из других городов, и что лет десять тому назад он еще вкушал земную пищу, но только то, что откусывала от лепешки или плода змея, которую он якобы всегда носил вокруг своей шеи.
Я села на пол у ног богини Кали и долго следила за тем, как все новые и новые молящиеся подходят к жрецу, вносят посильную лепту, кладя монеты в металлическую тарелку на алтаре, и с жадной готовностью воспринимают быстрые слова его божественных откровений.
Я думала: может ли такая слепая, абсолютная вера способствовать выздоровлению, победе, преодолению жизненных трудностей? Не в том ли причина процветания таких жрецов и таких храмов, и всех религиозных институтов вообще, что у простого человека жажда нравственной поддержки так велика, что он опирается на слова жреца и на мистический обряд как на реальную силу? А вера в то, что он обрел силу, – не помогает ли она ему преодолевать жизненные препятствия или даже болезни? Ведь нужен один такой случай, чтобы тысячи устремились к тому же источнику спасения.
Так и не иссякает этот религиозный экстаз в душах миллионов бедняков Индии…
Каждую религию в мире обычно нужно было принимать всю целиком. А те, кто не хотел или не мог принимать всю, становились сектантами. Часто их преследовали, сжигали на кострах – или они сами себя сжигали. Каждая религия требовала особого к себе отношения, особого расположения духа. А если не было такого отношения и расположения, то полагалось и полагается его изображать. Каждая религия в той или иной мере приучает верующих к лицемерию, и поэтому против каждой религии искренние люди поднимали бунт, призывали к чему-то, что более соответствовало их внутренней прямоте и правде. И рождались новые вероучения, которые снова надо было или принимать целиком, или фальшивить. Троны религий постоянно раскачивались, и прежде всего их расшатывало требование принятия всей религии, всего вероучения в целом.
Не таков индуизм, этот сложнейший религиозно-философско-социальный комплекс.
Индуизм не система, а набор систем, не философия, а комплекс философий, это даже не вероучение, а механическое соединение самых разных вероучений, не догма, а целая россыпь догм.
Напомним читателю, что индуизм – это пласты верований, накопившихся за много тысячелетий у многих народов, населявших и населяющих Индию. Это и их философские воззрения, и этические понятия, и предписания, регулирующие отношения между разными общественными группами и между личностью и обществом.
Часто можно слышать, что индуизм – это не религия. И верно – это не религия, это шире, чем религия. В Индии индус, или хинду, – это тот, кто родился от родителей-индусов, не исповедует какой-либо другой религии, знает с детства «Махабхарату» и «Рамаяну» и предания Пуран, т. е. былин, знает также основных богов индуизма и придерживается в жизни тех обычаев, которые предписаны дхарме его касты.
Теперь спросим – а сколько их, этих основных богов? Одни говорят, что не больше тридцати, а другие считают, что их общее число, включая их бесчисленные перевоплощения, приближается к тридцати трем миллионам, о чем уже сказано выше.
Индуизм – это не столько религия, сколько процесс. Процесс расширения и приспособления разных догм к данному моменту истории и к укладу жизни каждой социальной группы, а иногда и каждой личности. Религиозных обрядов предписано и описано в индуизме столько, что каждый верующий может выбрать для исполнения любые. Если он не склонен к этому, он сможет найти в индуизме уже предписанный путь жизни безо всяких обрядов, путь созерцания и размышления. Людям, по натуре своей склонным к экзальтации и проявлениям фанатизма, индуизм может предложить целый ряд культовых отправлений, невозможных без фанатического экстаза, а тем, кто склонен видеть в богах членов своей семьи или малозамечаемую принадлежность повседневной жизни, он говорит: «Боги – это вы, они присутствуют в каждом проявлении вашей жизни, не уделяйте им специального внимания».
Индуизм никогда и ни от кого не требовал, чтобы его принимали целиком и безоговорочно. Отрицание одних богов во имя других – это индуизм. И даже отрицание всех богов во имя абстрактной идеи божества – это тоже индуизм. В древних религиозных гимнах проросли первые семена научной мысли. Затем они получили свое развитие в комментариях к этим религиозным гимнам. В религиозных же гимнах отразилось и зарождение атеизма. И все это вошло в понятие индуизма.
Религиозно-сектантские вероучения, отвергавшие те или иные догмы индуизма, тоже с течением времени вошли в состав индуизма. Он очень многогранен, многообразен, лишен единой формы, не может быть уложен в единую систему, и в этом его поразительная приспособляемость и гибкость, в этом залог его неистребимости в течение такого огромного исторического периода.
Бывала я много раз на пуджах – церемониях почитания божества. И в храмах, и в домах, и в молельнях, и просто на улицах. И всегда меня поражала та особенная атмосфера непринужденности в обращении со святынями, которая характерна для индуизма. Шла как-то Вишну-пуджа, то есть богослужение, посвященное Вишну. Это демократическое божество. В эпоху Средневековья Вишну был знаменем антикастового движения бхакти. На его праздник обычно приглашают и слуг, и всех соседей. Мы все сидели – кто на стульях, а кто на полу – вокруг алтаря. Алтарем служила низкая скамеечка, к ножкам которой были привязаны зеленые побеги банана, здесь же стояла медная чаша с маленьким светильником, рисом и чем-то еще, лежали кокосовый орех и цветы. Рядом на полу стояли крохотные сосудики с цветными порошками, с жидкостями, сладким прашадом – жертвенной пищей. Перед алтарем на еще более низкой скамеечке сидел брахман, главный пуджари. Священный шнур был переброшен через его левое плечо. Лицо у него было самое светское – он улыбался, живо смотрел вокруг, разговаривал, с присутствующими о совсем посторонних вещах. За его спиной на полу сидел молодой брахман – его ученик, младший жрец, перебирая листки санскритских молитв – мантр. Он их читал почти так же, как в наших церквах читают евангелие. Тот же речитатив, те же распевы на концах абзацев, те же интонации. Если закрыть глаза и не смотреть вокруг, то можно легко себя вообразить в русской церкви…
В разгар молитвы пуджари вдруг обратился ко мне и спросил на хорошем английском языке:
– Вы были в Агре? Я из Агры.
Мы поговорили об Агре, и в разговоре приняли участие почти все присутствующие, а младший жрец продолжал в это время читать мантры.
Отношение к богам самое домашнее. Все естественно, просто, как в своей семье, без выспренних чувств и слов. В любую минуту можно прервать молитву, в любую минуту начать снова – боги не осудят. Кто хочет – разговаривает, кто хочет – улыбается или смеется, а потом опять молится, никто не посмотрит сукором.
А однажды меня пригласили в храм Шивы на пуджу, которую устраивали специально для меня.
У каменного фаллоса – символа бога Шивы, называемого шивалингам, сидел пуджари, молился за меня. Прерывая молитву, деловито объяснял, что я должна делать: вот сейчас посыпать на изображение бога красный порошок, а сейчас – лепестки цветов, а затем – трилистную траву билва, посвященную Шиве. Опять молился. Из сосуда, висевшего над шивалингамом, тонкой струйкой тихо лилась вода и стекала по желобку. Время от времени кто-нибудь из присутствующих собирал ее в ладонь, плескал на губы, смачивал лоб, волосы. Все вдруг начинали о чем-то постороннем болтать, смеяться, втягивался в разговор и пуджари, отрываясь от молитв, он тоже смеялся, шутил, потом опять молился как ни в чем не бывало. Затем в общем помещении храма меня попросили обратиться к присутствующим.
Автор приглашена на пуджу
– Да помилуйте, о чем же я здесь могу говорить! – удивилась я.
– А о чем хотите. Все эти люди пришли послушать вас. Вот вам микрофон, расскажите что-нибудь о вашей великой стране. И что у вас знают об Индии.
И я выступила в этом храме, как много раз до этого приходилось выступать на митингах, в колледжах, на заводах. Слушали внимательно и задали потом много вопросов. И устроили для меня концерт. Тут же, в храме.
Как-то я купила на базаре литографии, изображающие богов и героев разных мифов. Лежали они у меня на столе. И вот однажды набилось ко мне в комнату множество хозяйских и соседских детей. Они мгновенно расхватали эти картинки и сели их рассматривать. Я слышала, как они тихонько называли имена всех без исключения персонажей, изображенных на этих картинках, споря о том, кто лучше и полнее произносит их имена и титулы. Они без запинки разъяснили мне содержание литографий. Национальная культура сохраняется в недрах семьи. Те традиции и взгляды, которые женщины прививают детям, остаются на всю жизнь.
Вот, например, отношение индийцев к животным.
В Индии вы нигде не почувствуете того, что животные имеют какие-то другие виды на жительство, чем люди. Раз и навсегда им выдана лицензия на право сосуществования. И не только животным, но и птицам и даже насекомым. Убить или не убить муху или муравья – это даже не вырастает для индийца в нравственную проблему, а просто не существует как проблема. Существует один, всем известный ответ – не убивать. Если проблема и была, то она давно разрешена древними мудрецами, и готовый рецепт поведения выдан людям на тысячелетия вперед. Не убивать! Жизнь священна во всех ее проявлениях. Слово «ахимса» значит «неубийство». Доктрина ахимсы господствует во всех индийских философиях. Есть к ней только одна оговорка, внесенная мудростью жизненной практики, – «без нужды». Не убивай без нужды.
Под этой нуждой понимаются две главные вещи – пища и жертва богам. В этом вопросе нравственная проблема нашла два разрешения: одно – не убивай ни ради пищи, ни ради жертвы богам, а другое – убивай только ради пищи и жертвы. Сторонников первого решения очень много, а в древности было и еще больше – это буддисты, джайны и вегетарианцы разных толков в лоне индуизма. Но сторонниками второго решения являются почти все простые люди Индии, которые верят в любовь богини-матери к живой крови и плоти. Они приносят и приводят десятки и сотни тысяч петухов и козлят на заклание у подножий ее алтарей в дни праздников, посвященных ей. В другие дни забивают мелкий скот и птиц уже без религиозных побуждений, а просто для еды. Но не так уж часто.
При этом каждый, кто ест «кари» из баранины или курицы, тут же смахнет муравья со стола на пол, постараясь не повредить его. И вот в этом уже Индия. В этом ее отличие от всех других народов. Здесь нельзя увидеть, как дети мучают животных, чем с таким упоением они часто занимаются в европейских странах. Животно-насекомо-птичий мир живет своей полнокровной жизнью рядом с людьми и вокруг людей, не испытывая перед ними страха. И это очень украшает жизнь.
Течет Джамна…
За храмом богини Кали стоит храм Шивы, а невдалеке от него – храм бога-обезьяны Ханумана, рядом еще храм, и еще, и еще. Шмaшан – место сожжения мертвых – расположен тут же, ниже по течению Джамны.
На этом печальном месте сооружено много невысоких каменных платформ. Некоторые из них под каменными же крышами, опирающимися на четыре столба, некоторые открыты небу. На каждой из платформ – куча золы. И то, что эти кучи не круглой, а удлиненной формы, и то, что в дотлевающих углях можно увидеть белые, рассыпающиеся кости, говорит о скорбном назначении этих платформ.
Умершего, обернутого пеленой и привязанного к носилкам, вносят на плечах в ворота шмашана, и как-то сразу становится очень ясно, что это последний этап, что сейчас уже ничего не останется от этого тела, которое пока еще хранит свой, единственный и неповторимый облик, свои черты лица, волосы – все, в чем билась его жизнь, что знали и любили другие люди…
Тело сносят к реке, окунают прямо на носилках в воду – последнее омовение, – потом отвязывают, сбрасывают верхнюю пелену, ее заберут себе служители шмашана, и перекладывают на длинные поленья на одной из платформ.
Отбрасывают с лица крап савана, и кладут к губам кусочек дерева, смоченный с воде, снова закрывают лицо, присыпают тело землей и воздвигают над ним высокое сооружение из толстых сухих дров, похожее на двускатную крышу. Обкладывают эту крышу сухими щепками и соломой и дают в руки главному плакальщику палку с горящим пучком соломы на конце.
И вот этот человек – обычно самый близкий по мужской линии родственник покойного – должен обойти костер и своей рукой поджечь его со всех сторон.
Европейцам странно видеть, что на шмашане люди зачастую не проявляют горя. Простота и естественность, свойственные индийцам во всем, и в том числе в отправлении любых религиозных обрядов, сполна проявляются и здесь. Они более или менее спокойно относятся к зрелищу пожирания плоти огнем, обычно не делают на шмашане скорбных лиц и не разыгрывают печали. Здесь можно видеть, как родственники быстро и деловито совершают все, что велит им долг по отношению к мертвому, и уходят, переговариваясь, или – что совсем уже странно – пересмеиваясь по какому-нибудь поводу.
Я спросила одного нашего друга, как это может быть, что на шмашане родственники могут смеяться во время сожжения тела близкого им человека.
– Вы это видели?
– А сколько лет было этому человеку? – ответил он вопросом на мой вопрос.
– Лет шестьдесят – шестьдесят пять.
– Ну конечно, они должны были смеяться. Они радовались.
– Чему, помилуйте?
– Как чему? Тому, что старый человек достиг такой счастливой смерти, – скончался в окружении своей семьи, видя свое потомство живым. Там, наверное, были и его сыновья и внуки.
– Да, но они-то, живые, разве не испытывают горя, лишаясь своего близкого? У нас, например, дети и внуки горько плачут, погребая мать или отца, бабушку или дедушку, которых они любили при их жизни.
– Да? – сказал он. – Как странно! Просто неправдоподобно. Ведь это счастье – умереть, зная, что остаются дети и внуки.
– Вот если умирает кто-нибудь молодой, – продолжал наш друг, – тогда обязательно плачут родные, и главным образом мать и жена. Или муж.
И я вспомнила, как однажды группа сикхов принесла на шмашан умершую молодую женщину, и как зарыдал ее муж, когда стали обкладывать ее тело дровами. Он несколько раз поднимался с земли, подходил к покойной, поддерживаемый другими, стоял на подкашивающихся ногах возле костра и снова отходил и без сил опускался на землю, чтобы через минуту опять подняться и подойти к телу, которое сейчас, вот уже сейчас сгорит и рассыплется прахом у него на глазах и которое он никакими силами не может спасти от огня и этой окончательной гибели. Это было явное проявление горя, неподдельного, бессильного, тоскливого.
Но как эти же люди, способные так остро страдать от гибели одних своих близких, могут полностью абстрагироваться от чувства боли и печали в случае гибели других, это европейцам бывает трудно постичь.
Мне не раз приходилось наблюдать это спокойное отношение к смерти. И не только в случае, когда умирали старшие, оставившие потомство, но к смерти вообще.
Туманный догмат христианства о том, что смертию можно попрать смерть, не осушает слез, не заглушает нестерпимой боли, не помогает выдержать удар горя. А индийские философы нашли не одно, а несколько анестезирующих средств, заключили несколько соглашений с безысходностью. Одно из них – радость умирающего при виде круга своих потомков. Второе – то, что они не дают угаснуть одному из древнейших на земле культов – культу предков.
Я не раз присутствовала на шрaддхах – поминальных церемониях – и видела, как легко индийцы вызывают в своей душе ощущение реального общения с душами усопших. Совершая множество мелких обрядов, кладя для душ предков на домашний алтарь кусочки плодов, цветы и ароматные вещества, читая молитвы, подобные одностороннему разговору с ушедшими навсегда, вовлекая детей в эти обряды, люди входят в круг иллюзорного контакта с теми, кого больше нет, с такой простотой, как будто этот круг вполне реален.
В одной книге я когда-то прочитала, что умерший человек до тех пор жив, пока его помнят на Земле. Вот этого и достигают индийцы, сохраняя древние традиции совершения шраддх. К тому же у каждой семьи, кроме низкокастовых бедняков, есть свой священнослужитель – брахман, хранящий генеалогические списки, а вместе с ними и разные семейные предания об ушедших навсегда. От такого брахмана каждый член семьи еще с детства узнает о жизни и добродетелях всех родственников по восходящей линии, иногда до десятого колена, а если семья знатна, то и на много столетий назад. Предки этого брахмана служили домашними жрецами предков той семьи, с которой он теперь связан, а его дети и внуки должны будут выполнять эту функцию для детей и внуков этой же семьи. Поэтому уважение к домашнему жрецу и привязанность к нему всегда очень велики. Он гуру, духовный учитель, наставник, хранитель семейных традиций, посредник в общении с богами и душами предков, свершитель всех обрядов и церемоний. Без него практически немыслима жизнь индусской семьи. И вот он-то и является главным лицом, поддерживающим в своих клиентах с детства и до старости мысль о том, что умершие не умерли и что надо всю жизнь служить их вечным душам, помогая им пребывать в блаженстве. Все это память. Живая память о тех, кто ушел.
Ученый брахман, астролог, жрец
Кроме культа предков существует еще вера в переселение душ. Цикл возрождений, «возвратов» на Землю практически бесконечен. Эти возвраты могут быть карой и могут быть наградой. Если своими делами заслужите наказание в будущей жизни, вы будете возрождены в виде осла, собаки или червя и будете влачить жалкое существование во искупление своих грехов. Если же ваша жизнь праведна, вы сможете вернуться в облике еще более праведного человека и даже брахмана – «высшего среди живых существ».
Так сказано в священных книгах. В это верят. А значит, к чему бояться смерти, ведь она не навек.
У этой философии есть еще одна хорошая сторона – она настойчиво призывает к тому, чтобы человек вел себя на Земле как Человек.
Что же касается примирения со смертью, то эта цель в значительной мере достигается. Хотя в идеале индийских философий должна быть достигнута другая цель – навсегда избавиться от перерождений, добиться того, чтобы душа стала совершенной и навеки слилась с Мировым духом, с Брахманом, который един, неделим, вечен, спокоен и незыблем и служит началом всех начал, основой всех основ, ядром всего сущего. Но считается, что это слияние может быть достигнуто путем такого сложного самоусовершенствования, такой неимоверно трудной тренировки духа, такого подвижничества, что мало кто из смертных к нему способен. Поэтому такой путь предоставляется обычно избранным душам. Простые же люди стараются жить так, чтобы возродиться в виде какого-нибудь хорошего существа, и, умирая, верят в то, что вернутся. И их близких успокаивает та же мысль.
Общей протяжённостью 1376 км. Является самым крупным притоком Ганга . Проистекает в Гималайских горах недалеко от святилища Ямунотри и течёт по территории индийских штатов Харьяна и Уттар-Прадеш , а также столицы Дели . Кроме Дели, на Ямуне расположены города Матхура и Агра . У города Аллахабад Ямуна впадает в Ганг, образуя священный для индуистов Сангам .
Основными притоками Ямуны являются Тонс, Чамбал, Бетва, Сингх и Кен.
Wikimedia Foundation . 2010 .
- Ямская служба
- Ямшед Каримов
Смотреть что такое "Ямуна (река)" в других словарях:
РЕКА - Важный мифологический символ, элемент сакральной топографии. В ряде мифологий, прежде всего шаманского типа, в качестве некоего «стержня» вселенной, мирового пути, пронизывающего верхний, средний и нижний миры, выступает т. н. космическая (или… … Энциклопедия мифологии
Ямуна - Тадж Махал на берегу Ямуны Ямуна, Юмна или Ями (хинди यमुना) река в Индии общей протяжённостью 1376 км. Является самым крупным притоком Ганга. Проистекает в Гималайских горах недалеко от святилища Ямунотри и течёт по территории индийских штатов… … Википедия
Сарасвати (река) - У этого термина существуют и другие значения, см. Сарасвати (значения). Река Сарасвати (санскр. सरस्वती नदी sárasvatī nadī IAST) река, описываемая в «Риг веде» и других текстах индуизма. Сарасвати одна из главных рек ведийского Семиречья. В … Википедия
Джамна - (Ямуна), река в Индии, правый, самый длинный приток Ганга. 1384 км, площадь бассейна 351 тыс. км2. Истоки в Гималаях, протекает по Гангской равнине. Средний расход воды около 2,5 тыс. м3/с. Судоходна. На Джамне гг. Дели, Агра, Аллахабад. * * *… … Энциклопедический словарь
ДЖАМНА - (Ямуна) река в Индии, правый, самый длинный приток Ганга. 1384 км, площадь бассейна 351 т. км². Истоки в Гималаях, протекает по Гангской равнине. Средний расход воды ок. 2,5 тыс. м³/с. Судоходна. На Джамне гг. Дели, Агра, Аллахабад … Большой Энциклопедический словарь
Джамна - Джумна, Ямуна, река в Индии, самый длинный и многоводный приток Ганга. Длина 1384 км, площадь бассейна 351 тыс. км2. Истоки на южных склонах хребта Заскар (Центральные Гималаи). В верховьях течёт преимущественно в глубоком ущелье; в… … Большая советская энциклопедия
Здравствуйте, уважаемы читатели. Я продолжаю свое путешествие по Индии. Сейчас раннее утро, я заканчиваю писать этот пост и уезжаю из Вриндавана.
Еду в Дели, чтобы встретить жену и маму. Мама, кстати, в первые приезжает в Индию, надеюсь ментальный шок, она переживет быстро. А далее мы поедим в Пури.
Перед отъездом из Вриндавана я сделал несколько фото, и записал пару коротких роликов.
В марте, я вернусь сюда вновь. Постараюсь сделать больше публикаций, посвященных удивительным местам Вриндавана.
Священная река Ямуна
Во Вриндаване протекает священная река Ямуна. Она считается Самой Священной рекой, даже более Священная чем Ганг.
Много тысяч лет ее воды, омывают земли Вриндавана. На берегах Ямуны, проходили детские годы Кришны.
Ямуна берет свое начало в Гималаях, вытекая из ледников Ямунотри. Там Ямуна кристально чиста. Она спускается с Гималаев и протекает через Дели. В Дели, воды Ямуны практически полностью забираются, и на выходе остается лишь ее малая толика. Воды Ямуны забирают, а взамен, спускают в нее сточные, из Дели и других мест. Это очень печально, несколько лет назад, даже, была развернута целая компания по защите Ямуны, но пока большого успеха она не принесла.
Это песчаные берега Ямуны, во Вриндаване
Калия Гхат
Калия Гхат- место, где Кришна наказал змея Калию, который поселился в Ямуне и отравил ее воды своим ядом. Раньше Ямуна протекала в этом месте, но сейчас она немного изменила свое русло. В сезон дождей, изредка, ее воды доходят и сюда. Записал короткий видео ролик о Калия Гхате
Храм Мадана Мохана
Храм Мадана Мохана – это первый из главных храмов Вриндавана. Храм был построен на деньги богатого купца, который вез в Агру соль, чтобы продать ее там и сел на мель, неподалеку от места, где жил великий святой Санатана Госвами. Купец, попросил благословений у Санатаны Госвами, но тот его отправил за благословениями к Господу. Купец стал молиться Божеству и его лодка, удивительным образом, сошла с мели. В благодарность Господу и Санатане Госвами, купец построил величественный храм. Позже храм был осквернен и частично разрушен мусульманским правителем Аурангзебом, который в то время, правил Индией. Недалеко от старого храма, построен новый, в котором в настоящее время проходят служение.
Фото старого храма
Храм Говиндаджи
Храм Говиндаджи, так же был величественным храмом. Огромный храм из красного песчаника, был самым большим храмом того времени. Но все тот же, печально известный Аурангзеб, разрушил и осквернил этот храм. Однажды возвращаясь в Агру, он увидел что на верхушке храма горит огонь. Разгневавшись на то, что это был храм, который превосходил своей величиной все мусульманские постройки, Аурангзеб приказал его разрушить. Четыре верхних этажа, включая купола, были разрушены. В настоящее время храм пребывает в запущенном состоянии, и служит местом прибежища обезьян.
А так же короткий видеоролик, который я снял внутри храма
Следите за новостями, подписавшись на обновления блога
Успехов Вам, друзья.
С уважением Руслан Цвиркун.
